Описание книги:
"Диалектика переходного периода из ниоткуда в никуда: Выбранные произведения". Самое любопытное тут - не шифровальные исполнения, а эпитет "выбранные". Лексическое истолкование несомненным ролью не подходит, придется предложить близкое.
"Выбранное" Пелевина последних возраста - данное не наилучшее из написанного. Данное то (немногое, подметим в скобках), как писатель избрал ради себя написать вне более чем трехлетнее помалкивание, последовавшее вне публикацией "Поколения П" (1999). Избрал из целых тех, несомненно больших, потенциалов, тот или другой ему предоставили данный самый переходный период и личное воображение.
Лишь ленивый не придал городу и кругу, как Пелевин исписался. Однако ведь пишет же. Не вечно с прежним сиянием автора "Отшельника и Шестипалого", "Омона Ра" и "Чапаева и Бессодержательности", не вечно с прежним наитием мужчины, опознавшего в искусственно поющем соловье застрявшего в кустах Иннокентия Смоктуновского ( "Существование насекомых"), однако с прежним остроумием и интересом неравнодушного созерцателя.
Предмет "Количеств" испытываема: мятущийся генеральный герой в круге мнимостей - хоть виртуальных, хоть множеств-медийных, хоть финансовых. На данный однажды на значение генерального героя приглашен нормальной ручки банкир по имени Степа, и, ориентируясь в его фобиях и наваждениях (Степа разыскивает церковного покровительства количества 34 и пытается представить себя покемоном Пикачу), читатель попутно почерпнет много увлекательных данных об офшорных участках и перспективности вкладов в интернет-проекты.
Испытываем и фирменный пелевинский прием: смесь возвышенного дискурса (Степа, уместно, ненавидит данное обещание - и вне процесс) и густого. Настолько, в "Чапаеве и Бессодержательности" уголовники разговаривали о самопознании и "духовном прокуроре". В "Количествах" выдержки из "Братьев Карамазовых" перемежаются с куплетами из песни Мадонны Material Girl. А в "Македонской критике…" мировоззренческий термин "деконструкция" остроумнейшим ролью переводится на русский одним словом "разборка".
Переходный период, значение тот или другой вмещен писателем в каламбурную состав "Щит happens" (данное и об "увеличении воздействия силовых строений", и об корпоративном ужесточении действительности в новоиспеченной, подмороженной России), похоже, не активизирует у автора ничего, кроме горького недоумения. И в данном недоумении привычные пелевинские актуальности, тот или другой вечно настолько утешали поклонников, плавают будто бы по инерции, будто раскисшие сухофрукты в пионерлагерном компоте.
Если процитировать снова один-одинешенек анекдот о бою с чуткостью 600-го "Мерседеса" (а ради Пелевина сборник данных анекдотов довольно поважнее "Фауста" Гете): "Теперь модно быть позитивным". С данной баста зрения писатель, к тот или другой эпитет "модный", выглядело, приклеился едва ли не крепко, выпустил самую немодную близкую книгу. Меланхоличную, подействовать на нервы, горестную и даровитую.